В последнее время я все чаще и чаще задумываюсь – а для чего, собственно, я год назад завела этот дневник? Наверное, из-за того, что мне нужно было как-то себя успокоить тогда, когда я сбегала из дома. Итак, курс юного нарушителя порядка пройден и записан, начинающей домохозяйки тоже, после него добавились пара уроков выживания в доме любящих родителей с любовником, к которому я сбежала и экстренный курс счастливой невесты. Отныне ко всему вышеперечисленному добавиться еще и советы будущей матери. Хотя и вряд ли они кому-нибудь будут нужны.

Итак, прошел год, с тех пор, как я приехала в штаты. За этот год я-таки получила гражданство (с мужем-юристом это несложно), вышла замуж, нашла самую невозможную для себя работу и забеременела. И у нас сейчас вроде как лето. И, хотя Колчестер – это не дождливый Лондон, все же для меня это слишком. Особенно для беременной меня. Джеймс говорит, для этой полосы это нормально – короткое, но жаркое лето, от которого нужно успеть взять все, что можешь. Вот только я не могу.

И дело даже не в солнце, просто…просто я медленно, но верно превращаюсь в паникершу. Можно ли, будучи беременной, проводить время на открытом солнце? Уж лучше переждать все это дома, в обществе Лайлы. (удивительное дело, кстати – оказывается, наша бывшая соседка и ее муж Тед тоже через пару месяцев ждут прибавления, так мы, на почве ожидания детей и совместных курсов стали чаще общаться и теперь она – частая гостья в нашем доме) И отпустить Джеймса одного на пляж, где полным-полно стройных девиц в бикини?

В общем, как только Джим заикается о пляже, я первая прыгаю в машину, бросив попутно коврики с парой бутылок холодной воды, а потом дергаюсь сама и дергаю его – а мне плохо не станет? А в озере никакой заразы нет? А вода точно минеральная? В итоге Джеймс не выдерживает и говорит что-то вроде:
- Давай в следующий раз ты останешься дома, договорились?
Я не отвечаю ему, исподлобья бросая взгляд на нескольких, только что прошедших мимо нас девушек.

Кажется, дорогой супруг на них смотрел. Или мне это показалось? Ну да, конечно, какие они мне конкурентки? Пузатой, растолстевшей, еще и с выступившими недавно веснушками. Хоть бы это лето уже поскорее закончилось…ненавижу это время года. И, что самое обидное, никто меня не понимает – мама, когда я попыталась ей рассказать, посоветовала не накручивать себя, Скарлет первым делом спросила, что мне сказала моя мать, Труди вообще не ответила на мой звонок, а Глория обозвала идиоткой. Единственным человеком, который выслушал меня, оказалась Лайла.
- Это нормальная реакция, - сказала она, - у меня были похожие проблемы – через каждые пятнадцать минут звонила Теду, говорила всякую ерунду по типу «Скучаю, люблю, целую»
Это навело меня на определенные мысли – а что если тоже так попробовать? Окружить Джеймса заботой, типа я ничего не замечаю? Сказано – сделано. Каждый день я по нескольку раз звоню ему на работу, при этом отмечаю напряжение в его голосе и бешусь, когда секретарша заявляет «Мистер Дарвин сейчас не может говорить, он занят…» с трудом сдерживаюсь, что бы не спросить у нее, чем же так занят мистер Дарвин, что не может поговорить с собственно женой?

Каждый день на ужин я готовлю мясо по любимому рецепту Джеймса. В общем, ничего сложного – нашпиговать мясо чесноком, натереть специями, после чего сунуть в духовку. Но получается вкусно, особенно с правильно приготовленным гарниром. Только Джим не обращает на это никакого внимания – просто пережевывает пищу и дежурно поцеловав меня в щеку уходит к машине. Или к телевизору. Или…к черту – раз такое дело – с завтрашнего же дня перевожу его на диету из китайской лапши – раз разницы он все равно не видит…

О, звонок! Интересно, кто в такое время может сюда звонить. Джеймс в душе, так что идти к телефону придется мне.
- Слушаю, - бросил я в трубку.
- Добрый вечер, - прозвучал оттуда приятный женский голос (половина одиннадцатого – хороший вечер!), - могу я поговорить с мистером Дарвином? Это Голди Уитеккер…
Эта дрянь еще смела представляться!

- Джеймс сейчас не может подойти, - ответила я, прикидывая, как бы ее половчее разделать по телефону (а заодно и Джима), - я могу ему что-то передать?
- Да, пожалуй, - пробормотала девица, явно сомневаясь, - вы же Шарлиз Дарвин, так? Жена Джеймса? Передайте ему, что мисс Кристен Дарвин сегодня вечером скончалась…
И как это понимать? А главное, как передать это Джеймсу?

Master of puppets
хех, спасибо. Хотя, по-моему, с переживаниями я все же переборщила - сильно сомневаюсь, что даже беременная Чарли стала бы так истерить.

omalina, знаете, после таких отзывов прямо расту в собственных глазах. Спасибо.

Jerill, Zombie waltz - не ожидала таких дискуссий по поводу безвремено ушедшей...потерпите до следующей записи - там все тайное станет явным.

До сегодняшней ночи я была искренне уверена в том, что мой дневник пережил уже все, что может пережить толстая тетрадь в твердом переплете. Я забывала ее в ванной комнате, в корзине для белья, как-то еще когда мы жили в квартире, она месяц или два пролежала в гараже, когда мы были у родителей в гостях моим дневником хотели истопить камин, что установлен в гостиной родительского дома – мама вовремя узнала мой почерк и вернула пропажу (хотя я до сих пор задаюсь вопросом – она его читала или нет? Думаю, читала – именно после этого случая они предложили нам поехать в Лейк Дискрит). Казалось бы – дальше уже некуда. Оказывается, есть…

Теперь он побывал еще и в холодильнике. Причем не просто побывал – он пролежал там больше полугода! Ну да, точно, я как раз хотела сделать свой любимый салатик с консервированными ананасами, огурцами и сухариками, а заодно и что-то написать, когда Энни ясно дала понять – восемь месяцев сидения в животе у мамы ей надоели, и она не намерена провести здесь еще хотя бы день. Что тут началось…Джеймс, конечно, отличился – запаниковал так, будто рожать предстоит не мне, а ему, сгреб в охапку все, что было на столе (включая ножи, упаковку с чаем и дневник) и сунул в холодильник, и только после этого, вспомнив, что так и не вызвал скорую, отвез меня в клинику.

Именно здесь и появилась на свет наша дочь. Анна Дарвин, сокращенно Энни. Или Энн. Пока неясно, на кого она больше похожа, но Джеймс считает, что должна быть на него – мол, девочки, похожие на своих отцов вырастают более счастливыми чем девочки, похожие на матерей. Пока ясно только одно – Анна унаследовала мои карие глаза (они же – глаза бабушки Шанди) и она - самая прекрасная малышка на этом свете. И не надо пытаться меня переубедить! Аргументы типа «для любой матери ее ребенок – самый лучший» тоже не принимаются.

Правда, она прелесть? Такая маленькая, хорошенькая. И характер чудесный – никогда не хнычет понапрасну, только если хочет кушать или спать. Ну или если пора менять пеленки – ради этого дела дочка не постесняется поднять нас и среди ночи! Наверное, Джим прав – Энни в самом деле пошла в него. По крайней мере, характером. Кстати, о Джиме…когда медсестра сообщила мне о девочке, я на пару минут растерялась – а как он отреагирует? Ведь муж так хотел, что бы у нас был сын, даже имена выдвигал исключительно мужские и долго колебался между Аланом и Эндрю. И тут дочь…

Но, как оказалось, волновалась я зря. И пол ребенка – это последнее, от чего зависит отцовская любовь.
- Я разорюсь на цветах, - усмехнулся он, зайдя в палату и укладывая на тумбочку букет, попутно забирая у меня сверток с еще не открывшей глазки дочерью, - ну, здравствуй, красавица…
Похоже, у меня появляется конкуренция. Впрочем, я не жалуюсь – если бы этой самой конкуренции не было, то заботиться об Анне предстояло бы только мне одной. А так – я спокойно могу оставить дочь на попечение мужа и отправиться на работу.

Да, я снова вернулась в строй служителей плиты и сковородки. Декрет никто не отменял, но после того, как выяснилось, что Джим накосячил с кредитным договором об отпуске по уходу за ребенком мне придется забыть. Оказывается, мы не имеем права кардинально менять планировку дома – скажем, что-то достраивать или делать второй этаж – пока не расплатимся с банком. По графику мы избавимся от обязательств через три года. И все это время Энни будет вынуждена делить одну комнату со своими родителями. Не то что бы мы были против…хотя…кого я обманываю?

Джеймс работает утром и исключительно по будням, я – вечером, и часто занята на выходных. Так, мы снова почти не видимся. Зато наша девочка всегда под присмотром и по минимуму контактирует с чужими людьми. Только по пятницам в нашем доме появляется Дора Джонсон – пожилая женщина из агентства по найму нянь, прислуги и прочих помощников по хозяйству. Еще одна статья расходов. Впрочем, свои обязанности эта женщина выполняла хорошо, так что один день в неделю можно потерпеть. Но не больше. Наверное, это говорят остатки моего снобизма и привычка слегка свысока смотреть на обслуживающий персонал. Конечно, может, для дочери богатых родителей это и нормальное поведение, но вот для женщины, больше полугода снимавшей квартиру в тонкостенной халупе (из которой, кстати, уже убежали все наши соседи) и довольно длительное время бегавшей с подносами наперевес…В общем, обещаю исправиться.

Если честно, даже не знаю, что можно написать еще. Наверное, я просто соскучилась за полгода по этой тетради и по периодическому самокопанию. А так у нас ничего не происходит. Мы просто радуемся мелочам вроде повышения зарплаты Джеймса, поздравительных звонков от моих родственников и первых успехов нашей Энни – недавно она пыталась самостоятельно перевернуться со спины на живот. Мы просто пытаемся проводить больше времени вместе несмотря на усталость и так удачно несовпадающие графики и недавно обнаружили, что у нас в гостиной стоит действительно очень хороший диван. Мы просто живем. И, наверное, мы счастливы.

О, а вот и мое маленькое счастье проснулась. Наверное, наш папочка опять забыл перед сном сменить подгузник. Или забыл, что теперь мы едим больше – Анне надо прибавлять в весе, и думаю, она это сама прекрасно понимает лучше нас. Удивительный ребенок. Ладно, пойду, посмотрю, что там, пока большое счастье не проснулось – завтра у Джима сложное разбирательство. Главное – не забыть дневник на столе. И не засунуть его снова в холодильник.