Часть третья. "Свадьба".
День свадьбы, что вполне естественно, был сопряжен с суетой и шумом, так что дом сделался похож на потревоженный муравейник, однако, для Анкеля, он, как и всегда, начался с захода солнца.
Все слуги были заняты многочисленными приготовлениями, работа кипела по всему особняку, а в кухню не рискнул бы сунуться сейчас даже вездесущий Кронинберг. Но граф де Ля Морт без труда смог покинуть этот хаос незамеченным и черной тенью выскользнуть в уличную прохладу.
Перед столь ответственным мероприятием, как целый вечер в компании смертных и долгожданная брачная ночь, следовало хорошенько подкрепиться, желательно кровью пропитанной страхом. Анкель заранее выбрал себе жертву на такой случай. Юная девушка с крайней степенью шизофрении, страх и ненависть были постоянными ее спутниками, и только вампир знал, что виной всему ее собственный отец, так щедро оплачивающий теперь лечение в элитной клинике.
Прекратить страдания этой несчастной, по мнению Анкеля, было по-настоящему добрым делом. Про себя он даже решил, что этот акт милосердия станет негласным подарком на свадьбу его нежному ландышу.
Домой граф вернулся так же никем незамеченным. Ему было выгодно поддерживать легенду о своем фанатичном трудолюбии, не позволяющем покинуть банк, владельцем которого он являлся, раньше, чем всегда, даже в день собственной свадьбы.
Приготовления в особняке были почти закончены, все комнаты теперь благоухали ароматами живых белых роз, фиалок и орхидей, собранных в изящные букеты. В гостиной красовался длинный стол, буквально ломящийся от холодных закусок и вин, расставленных в виде экзотической цветной мозаики. Анкель удовлетворенно улыбнулся, он знал, как мэр Монтре - Ганс Вульфгант любит подобные кулинарные изыски, а если учесть, что за свадебным ужином предполагалось пять перемен блюд, глава города должен был придти в полнейший восторг. Расположение этого страдающего лишним весом сибарита, получить было не так уж и сложно, но оно могло принести еще ни мало пользы.
Продолжая затуманивать сознания попадающихся на пути слуг, дабы не отвлекали глупыми вопросами, граф быстро поднялся на второй этаж. Он чувствовал, что Анна сейчас в своем будуаре, горничные и парикмахеры уже закончили готовить ее к церемонии, и теперь девушка сидит совершенно одна, очень тихо, словно боится пошевелиться и помять свое роскошное белое платье.
Вампир пересек просторную Золотую залу, украшенную высокой, увитой цветами и лентами свадебной аркой, и проскользнул в двери будуара.
Конечно же, Анна не могла слышать его шагов, она сидела за изящным парфюмерным столиком, уставленным флаконами духов, позолоченными баночками с пудрой, румянами и прочими косметическими изысками. Но юная княжна не любила наносить на лицо слишком много краски, ее макияж был нежным, едва ощутимым, как тонкий аромат французских духов, подаренных недавно им самим. Из большой, наполненной драгоценностями шкатулки, стоящей по соседству с разноцветными флаконами, девушка не взяла ничего.
Ее изящную бело-розовую шейку стягивала лишь шелковая лента с белой атласной розой, и столь скромное украшение только подчеркивало чистую красоту этого ангельского создания. Неиссякаемого источника Света, любви и невероятной жизненной энергии, которые совсем скоро будут принадлежать лишь ему одному.
Стоя за спиной возлюбленной, Анкель слышал каждый удар ее сердца, оно билось немного чаще, чем обычно, что казалось вполне естественным для столь волнительного момента, как ожидание брачной церемонии. Но все же вампир проник в ее мысли, ему хотелось знать все надежды, волнения и мечты прекрасной невесты, ведь совсем скоро они станут с ней одним целым. Навечно.
Но то, что он услышал, немного удивило влюбленного графа. Глядя на себя в зеркало, Анна не мечтала о будущем, она прощалась со своим прошлым. На один краткий миг ей даже почудилось, будто все эти цветы и праздничное убранство – приготовление ни к свадьбе, а к погребению. Торжественному погребению ее невинной и чистой души.
В глубине сознания девушка чувствовала, что есть что-то темное в ее судьбе, но она не могла вспомнить что. Сомнения и страх все сильнее овладевали ее сердцем, она любила своего жениха, хотела стать ему верной женой, но в то же время боялась своих чувств… и своего будущего.
Душой графа овладела обида, и даже злость. Он все делал, чтоб Анна была счастлива с ним, и все же, сейчас она сомневалась. Но затем эти чувства ушли, уступив место жалости и пониманию.
«Моя милая, маленькая девочка…» - мысленно произнес он, - «не тревожься, я никогда не причиню тебе зла, и этой ночью ты непременно уснешь счастливой…»
Анкель просто хотел ее успокоить, Анна должна была воспринять его мысленные слова, как твердую уверенность, что все будет хорошо, но внезапно она насторожилась и обернулась. Медленно, словно боялась увидеть нечто страшное.
Вампир был удивлен такой реакцией, и невольно улыбнулся, глядя на ее встревоженное личико. Без сомнений эта девушка была особенной, она чувствовала гораздо больше, чем другие люди. Однако позади себя Анна ничего не увидела, ее сердце начало биться ровнее, а на душе, наконец-то, сделалось легко и спокойно. Теперь она была уверенна, что все будет хорошо, а ее глупые страхи и сомнения - всего лишь волнение перед свадьбой, свойственное любой девушке.
Граф бросил на нее последний взгляд и покинул комнату, ему нужно было еще «открыто» войти в дом и переодеться к церемонии.
***
Свадьба. Само это слово всегда ассоциировалось у Анкеля исключительно с гулянием пьяных селян, народной музыкой и веселой забавой, называемой «Правом первой ночи».
Похитить невесту со свадьбы было его любимым развлечением в первые десятилетия после обращения.
Внезапно появиться из густых сумерек в облике летучей мыши, навести страх на суеверных селян и эффектно исчезнуть в тумане, забрав с собой растерянную девицу, разумеется, лишь в случае, если она была достаточно миловидной. Впрочем, деревенские невесты не редко сами мечтали, чтоб их первая брачная ночь прошла в Черном замке, в объятиях молодого графа, а не в грязной избе с пьяным мужем.
Так или иначе, о том, что сам однажды окажется женихом на свадьбе среди простых смертных, граф де Ля Морт и представить себе не мог. Конечно, он иногда воображал свое будущее бракосочетание с какой-нибудь чистокровной вампиршей из древнего рода. Оно проходило бы в их замке, в самую длинную ночь в году, словом по всем правилам и канонам Детей ночи, с обменом кровью и обязательным жертвоприношением.
В жизни же все оказалось совершенно иначе.
Они стояли в центре просторной залы, позолоченные стены которой отражали огни сотен свечей. Украшенная чайными розами свадебная арка осыпала последователей Гименея шелковыми увядшими лепестками.
Мэр города Монтре торжественным тоном произносил слова, которые обычно в таких случаях говорят служители церкви, и чувствовал себя при этом еще более важным. Гости, из числа самых знатных граждан и просто «нужных людей», аплодировали, когда граф надевал на тонкий пальчик невесты золотое кольцо, и в мыслях каждого из присутствующих он слышал неподдельное восхищение. Разумеется, далеко не все гости искренне радовались за юных молодоженов, многие из них, в душе буквально сгорали от зависти к богатству, красоте и счастливой любви будущих супругов Ля Морт, но даже и они не могли оторвать восхищенных взглядов от столь совершенной пары.
Анкель мысленно усмехнулся, все кто присутствовал сейчас в его доме даже не подозревали, что им выпал редчайший шанс лицезреть церемонию бракосочетания бессмертных и сохранить при этом свои жалкие ничтожные жизни.
«Времена меняются…» - с нежной улыбкой взглянув на свою невесту, смущенно, но счастливо улыбнувшуюся ему в ответ, подумал вампир.
Наконец мэр Миллер закончил свою речь и Анкель взял затянутые в белоснежное кружево руки Анны, в свои, и тихо произнес:
- Навечно…
Девушка улыбнулась и взглянула на теперь уже мужа, так тепло, словно давно забытые лучи весеннего солнца коснулись сердца и не обожгли, а согрели.
Конечно, она не могла понять истинный смысл его слов, но сейчас это уже не имело значения.
- Я люблю тебя… - прошептала Анна, и в следующий миг их губы слились в поцелуе.
Гости звенели бокалами с шампанским, голова слегка кружилась от переизбытка чувств и свободной энергии.
В этот момент Анкелю показалось, что он сейчас не удержится и взлетит, забыв о стоящих вокруг смертных, лишь сжимая в объятиях хрупкое тело юной жены, остаться с которой наедине было теперь самым сильным его желанием.
Но тут мысли графа внезапно прервал голос, словно прозвучавший прямо у него в голове.
«Поздравляю тебя, котик! И кстати, тебе безумно идет этот костюм!»
Анкель не смог сдержать радостную улыбку, он получил письмо из Венгрии еще месяц назад, но до сего момента не верил, что матери удастся убедить отца приехать на столь ненавистную для него свадьбу.
Обернувшись, он увидел обоих родителей. Графиня Лея, одетая в модное, элегантное платье темно-лилового цвета выглядела потрясающе, однако наряд был выбран явно в соответствии с ее предполагаемым возрастом.
Зато старший граф де Ля Морт явно не собирался угождать веяньям времени и вытащил свой расшитый золотом сюртук из сундука, не открывавшегося как минимум лет пятьдесят.
Мать весело и даже немного хитро улыбалась сыну, намекая, что смогла таки уломать сурового супруга, впрочем, как и всегда. А Вильгельм хмурил брови, изображая крайнюю степень недовольства, в то время, как Анкель мог различить в его лице скрытую отцовскую улыбку.
Несмотря на то, что произошло в их семье за последние месяцы, младшему графу де Ля Морт было чертовски приятно, что оба родителя присутствуют на самом важном событии в его жизни. Ведь родная кровь для Детей ночи значит гораздо больше, чем просто родственные узы. Все они были членами одного клана, частицами одного целого, и такую связь ничто не могло разорвать.
Анкель все еще стоял рядом с Анной, гости продолжали выкрикивать поздравления и молодожены вновь слились в поцелуе.
Новоиспеченная мадам де Ля Морт буквально опьянела от счастья и не замечала ничего вокруг, да и ее супругу трудно было оторваться от своей избранницы.
Тем временем Вильгельм с мрачным видом направился к сыну, явно намереваясь поговорить.
Заметив его приближение, Анкель поцеловал руку молодой жене и попросил разрешения оставить ее на пару минут.
Ему совсем не хотелось, чтоб Анна долго оставалась рядом с его отцом, слишком много дурных воспоминаний могло пробудиться в ее сознании.
«Ну, хватит миловаться, голубок…» - мысленно обратился к сыну старший Ля Морт, и тотчас развернувшись, направился к лестнице, - «Идем, нам нужно побеседовать наедине, а за твоей новоявленной супругой пока присмотрит ее юный воздыхатель – будущая дневная смена, так сказать…»
За спиной Анны тихо стоял четырнадцатилетний сын Ульриха Кронинберга, еще несколько дней назад, Анкель понял что мальчишка без памяти влюбился в юную мадмуазель Эрдели и теперь едва не плакал, сгорая от ревности. Такое поведения ребенка могло лишь забавлять, но замечание отца все же вызвало некоторое раздражение.
«Ничего…» - самонадеянно подумал младший граф де Ля Морт, - «Скоро и дни с Анной мы тоже будем проводить вместе!»
***
Последовав за отцом, Анкель остановился напротив своего парадного портрета и, приняв скучающий вид, приготовился выслушивать нотации. Однако Ля Морт старший молчал, придирчиво рассматривая позолоченные стенные панели и резные рамы картин.
- Ну, как добрались? – воспользовавшись моментом, попытался завести мирную беседу «молодой» граф.
- Спасибо, хорошо… - Вильгельм саркастично вскинул бровь, - Вот только не сразу распознали твой дом, я уж подумал, что мы пропустили несколько станций и оказались во Франции, в окрестностях Версаля!
Анкель нахмурился, ощущая, что все больше и больше начинает раздражаться.
Не обращая никакого внимания на перемену в мимике сына, Вильгельм продолжил, но уже совершенно серьезным тоном:
- Я двести лет старался приумножить богатство нашей семьи, рассчитывая, что этих средств хватит еще на несколько поколений, а ты растратил львиную их долю всего за пару месяцев! Не понимаю, как Лея могла доверить управление семейными счетами, тому, кто за все свои сто восемьдесят пять лет не вложил в них ни единой монеты!
Услышав столь обидные слова, Анкель ощутил, что больше не в силах сдержать гнев, но, когда он уже собирался напомнить отцу, что тот вовсе не имеет прав на эти деньги, и был всего лишь поверенным графини Чеддер, в его голове прозвучал умоляющий голос матери.
«Котик, прошу тебя! Не нужно скандала! Не порть этот праздник ни себе, ни нам с папой!»
На секунду Анкель прикрыл глаза, стараясь успокоиться, а затем ответил отцу с улыбкой, как ни в чем не бывало:
- Вообще-то, ты не приумножал наши средства, а просто скапливал, довольствуясь жалкими дивидендами. Я же, за эти два месяца, заработал уже несколько миллионов, вкладывая деньги в удачные биржевые сделки!
С нашими способностями и некоторыми связями во властных структурах, приумножить капитал вовсе не составляет большого труда…
Сказать, что Вильгельм был ошарашен заявлением сына, значило бы ничего не сказать. И Анкелю доставило не мало удовольствия наблюдать за медленно меняющимся выражением на лице отца.
Но этот сладостный миг триумфа внезапно был прерван тревожным чувством, младший граф де Ля Морт вдруг явственно ощутил, как в душе его нежного ландыша поднимается страх.
- Господи, мадам Лея, о чем они там говорят, мне кажется, граф Вильгельм чем-то не доволен… - Анна произнесла эти слова совсем тихо, но чуткий слух вампира уловил бы их даже на другом конце дома.
- Не волнуйся, дитя мое! – ласково успокоила ее Лея, - Уверена, нам нечего за них опасаться, лучше иди к гостям, нельзя чтоб они оставались без внимания хозяев дома!
Анна учтиво склонила голову в кратком поклоне и удалилась к гостям, как и советовала ей свекровь, сама же графиня продолжила наблюдать за диалогом двух дорогих ей мужчин.
- Что ж... я рад, что ты взялся за ум, хотя и не во всем. Она никогда не будет мне дочерью... — Вильгельм покосился в сторону Анны, любезничающей с гостями, и Анкель поспешил остановить его рассуждения:
- Я знаю, отец. Однако Анна теперь моя жена, хочешь ты того или нет. Будь уверен, я постараюсь, чтобы она встречалась с тобой как можно реже.
Взглянув на сына, Вильгельм усмехнулся:
- А самостоятельность действительно пошла тебе на пользу. Хорошо. Ты мой сын, и я не хочу, чтобы мы расставались врагами. Должен признать, то, что я говорил на счет денег и раньше… насчет ссылки, - неожиданно смущенно уточнил граф Вильгельм, - все это было сказано в запале. Надеюсь теперь, имея свой дом, ты поймешь, что я хотел лишь защитить свою семью и тебя. Я люблю твою мать и люблю тебя... Забудем наши ссоры.
С этими словами старший Ля Морт заключил сына в объятья, крепко прижав его к своей груди. На мгновение Анкель замер от неожиданности, но затем примирительно похлопал отца по плечу. Он понял, что теперь все их разногласия остались в прошлом.
- Ну, вот и чудно! – раздался за спиной Анкеля довольный голос Леи, - А теперь отпусти его, дорогой, дай и мне, наконец, обнять моего мальчика!
- О, мама! Когда же ты перестанешь так меня называть… - рассмеявшись, прошептал младший граф де Ля Морт на ухо матери, так же ласково сжимая ее в объятьях.
- Никогда, котик! – шутливо ответила графиня, - для меня ты всегда будешь моим маленьким, шаловливым и самым любимым мальчиком!
Она слегка отстранилась и окинула взглядом три картины, у которых они стояли.
- Как же это мило с твоей стороны, котик! Ты повесил наши с отцом портреты рядом со своим… Я очень горжусь тобой и всем тем, что ты здесь создал! Уверенна, что вы будете счастливы в столь блистательном и уютном доме, вполне подходящем для моих будущих внуков!
С этими словами она еще раз обняла сына, поцеловала в лоб, а затем направилась к Анне, уставшей отвечать на комплименты гостей. А Анкель обернулся к отцу, и улыбнувшись спросил:
- Ну, что ж, может, выпьем по паре коктейлей в знак нашего примирения?
я же говорю-лечить, как психическое расстройство!
Ведь Лея же посещала с сыном балы в Будапеште и ничего... Никто их не рассекретил! 
