Он еще с юности так привык ходить. Длинные волосы - помеха в бою. 

Тогда я тебя не поняла, почему под моей цитатой, ты написала что Анкель бабник, а не, скажем, "милый лжец" 

Ты права! Это очень мило с его стороны! 

Я тоже историю изучала, хоть и не историк, а художник. В разных культурах были приняты разные традиции.
В семье Вильгельма в 16 веке, его заставляли стричь волосы коротко. 

Отредактировано Полиночка666 (26-10-2010 22:02:16)

Серия третья: «Дурные вести»

Тихо было этой апрельской ночью. Весенний ветер не качал голые ветки деревьев и не рассеивал густой туман, поднимавшийся от реки подобно бестелесным духам умерших. Черными великанами возвышались из синеватой дымки Карпатские горы, и даже волки прекратили свои печальные песни. Природа замерла в зловещем безмолвии, лишь косой диск луны беспристрастно взирал с чистого небосвода, рассеивая непроглядную мглу.
Сверху долина и горный хребет казались еще таинственнее и тем больше услаждали взор парящего над землей вампира. Мрачная красота этих мест, словно давала ему новые силы и согревала сердце так же, как и кровь юной жертвы, что струилась сейчас в его венах.

Пролетая над деревней, сокрытой в сырой низине, Анкель вдруг явственно ощутил тончайший аромат, столь прекрасный и редкий для этой глуши, что он заставил вампира плавно опуститься на обочину проселочной дороги.

Слух и обоняние Детей Ночи в сотни раз превосходят человеческие, Анкель отчетливо слышал, как шуршат мыши в подполье бревенчатых крестьянских хижин, как шумно дышат коровы в своих стойлах и ворчат в конурах дворовые псы. Среди вони навоза и гнилого сена, меж сотни других запахов, что наполняли ночной воздух, вампир все острее ощущал тот единственный и неповторимый аромат. Он был подобен нежному цветку ландыша, втоптанному в зловонную грязь и, повинуясь его притяжению, Анкель вошел в покосившуюся калитку одного из домов, а затем направился к низенькому строению, покрытому посеревшей соломой.

Как только он приблизился к окну, запахи мыла, дыма и прогретого дерева дали понять, что это за помещение. Через запотевшее стекло Анкель увидел стройный силуэт девушки в белой ночной рубашке, она стояла к нему вполоборота, и золотистые косы обрамляли тонкий, но вместе с тем по-детски мягкий профиль. Нежная белая кожа и голубые как небо глаза делали ее похожей на ангела с полотен Боттичелли и Рафаэля. Встретить такую чистую, изысканную красоту в деревенской глуши было сродни чуду, и граф де Ля Морт замер перед окном, наблюдая за тем, как его хрупкий ландыш медленно спускает с плеч ткань рубашки.

Движения девушки были удивительно грациозными, а еще совсем юное тело, казалось, не имело изъянов. Не сводя с нее глаз, Анкель наслаждался ароматами шелковистой кожи, влажных волос, едва ощутимого дыхания. Незнакомка осторожно опустилась в наполненную водой деревянную лохань и, откинув назад голову, блаженно прикрыла глаза. Как же она была прекрасна и притягательна в эту минуту!

Анкелю невыносимо захотелось прикоснуться к этому редкому цветку, ощутить под своими пальцами тепло девичьего тела, почувствовать вкус ее нежных губ.
Тогда он закрыл глаза и проник в мысли девушки, заставляя ее погрузиться в сладкое неведенье.
Дверь бани, запертая изнутри на крючок, не могла стать помехой вампиру, и, войдя внутрь, Анкель встал рядом с лежащей в горячей воде юной купальщицей.

В этот миг он уже знал все, что чувствует и о чем мечтает это ангельское создание. Мысли её оказались настолько невинны, что подслушивать их было даже забавно. Она думала обо всем вокруг с удивительной теплотой, наслаждаясь каждой минутой своей мимолетной жизни. Ей нравилось тепло воды, ласкающей тело, треск дров в печи и запах влажного дерева. Она вспоминала о хитром соседском коте, что наведывался к ним в подпол за мышами и любил сидеть у неё на коленях, когда заставал дома. Теперь этот бандит несомненно отправился за любовными приключениями и появится у них не скоро. Она любила Карпатские горы, таинственные, влажные туманы, ей нравилось смотреть на звезды и слушать соловьиные трели в мае, и даже стрекот сверчка под печью в их домишке оказался ей мил. Долгими вечерами он разгонял тишину, а ночами кошмары, что надвигались на человеческое существо изо всех темных углов. Она почти не боялась жить в этом глухом, опасном, но все же прекрасном краю. Подслушивая её мысли и видя самую её душу, Анкель не мог не восхититься этой девушкой, ведь все, о чем она думала и мечтала, удивительным образом жило и в нем самом.

Лишь одна мысль вызывала трепет в её душе — мысль о ему подобных, Детях Ночи, но этот страх тут же заглушила уверенность, что стены монастыря скоро надежно защитят её от этих исчадий ада.
Губы Анкеля беззвучно шептали ее имя: «Анна, Анна…» Словно услышав этот зов, красавица повернула голову и взглянула прямо в глаза незваного гостя, но она не могла его видеть, а граф де ля Морт наслаждался чистым взором голубых глаз, все сильнее ощущая желание.

Но нет! Он не посмел бы нарушить чистоту и невинность столь редкого цветка здесь – в этом свинарнике. Анкель был уверен, что такие драгоценные камни нуждаются в изысканной золотой оправе.
Он уже представлял, как завернет обнаженную девушку в свой плащ и, погрузив в сон, унесет в замок. Там, на белоснежных шелковых простынях, среди роскоши, которая и должна окружать такую совершенную красоту, Анна откроет глаза. Конечно, в первую секунду она испугается, сердечко забьется быстрее, в глазах заблестят слезы. Но он будет рядом. Он утешит юную пленницу, войдет в ее мысли, и Анна поймет, на сколько родственны их души, как сходно чувствуют они красоту этого мира, и страх покинет хрупкое создание, уступив место сладкой неге.

И тогда он легко поцелует свою избранницу, вдыхая этот чудесный, неповторимый аромат. Медленно, чтоб не напугать, спустит с ее плеч кружево легкого покрывала, а затем коснется губами нежной шейки, там, где бьется под кожей голубоватая вена…

Тем временем Анна уже поднялась из воды и шагнула прямо ему навстречу, ее упругое, юное тело блестело в золотых каплях, отражающих свет свечей, и казалась от того еще прекраснее.
Вампир был готов протянуть руку, чтоб коснуться ее, он уже чувствовал дрожь во всем теле.

«Анкель! Срочно возвращайся в замок, беда!» - внезапно прозвучал в его голове встревоженный голос матери, в один миг, рассеяв все сладкие мечты.
- Вот, дьявол! – сквозь зубы прошипел граф де Ля Морт и, покинув все еще находящуюся в дурмане Анну, вышел из жаркого помещения. А в следующий миг он уже летел к замку, мысленно обращаясь к матери, в надежде заранее узнать, что стряслось.
«Как только ты улетел на охоту, Вильгельм получил это письмо…» - продолжал звучать в его голове голос Леи:

«Я никогда прежде не видела его таким… он просто в отчаянье! Это Кристин, сынок, с ней что-то случилось!»

Быстро вернулся младший граф де Ля Морт в свой черный замок, но тихо было в просторных залах, словно покинули его все обитатели, и лишь со второго этажа доносились полные горя стенания.
Поспешил Анкель подняться по широкой лестнице и увидел в галерее своего отца, рыдающего перед портретом графини Кристин де Ля Морт.
Не узнать было хладнокровного и жестокого графа – грозу всех окрестных земель, на отчаявшегося безумца сделался похож сейчас безжалостный Вильгельм. И глядя на него, Анкель в очередной раз убедился, что никогда не поймет до конца душу собственного родителя.

- Что случилось, отец? – с недоумением спросил он. И тотчас пожалел, что вообще проронил хоть слово.
- Что случилось?! – Вильгельм обернулся к нему, и в его красных глазах вспыхнула ярость, – Как ты смеешь, щенок, спрашивать меня «что случилось»??! Ведь это ты убил мою дочь! Сжег ее в гробу вместе со своим не родившимся сыном!!

- Твою дочь?.. – потрясенно переспросил Анкель, – Так Кристин не была твоей племянницей и дочерью тети Виргинии? Но как?
- Молчать! – грозно рявкнул на это старший граф де Ля Морт, – Что ты понимаешь, щенок, в настоящей любви! Я любил Виргинию, любил мою сестру больше жизни! Мы были с ней близнецы рожденные в один день и час! Мы понимали друг друга без слов, и всегда были вместе! Жестокие смертные твари убили вторую половинку моей души, но маленькую Кристин мне все же удалось спасть. Я вынес ее из огня!

- Так ты послал меня, чтоб я зачал ребенка с родной сестрой?! – теперь уже Анкель начал приходить в ярость, – Ты, старый извращенец! Ты все эти годы обманывал и меня, и ее, и мою мать! Только я никого из наших не убивал! Даже Кристин вместе с ее тупым дружком!

- МОЛЧАТЬ!!! – никогда еще старший граф де Ля Морт не проявлял такого гнева, – Мне сообщили, что ты убил мою маленькую Кристин, ее друга и даже слугу!

- Это ложь, отец! – лицо Анкеля исказилось от злости и отвращения при мысли об убийстве урода-слуги, - Для чего мне могло бы это понадобиться?! По-твоему я торчал в этой дыре столько времени, чтоб потом убить Кристин вместе с моим не рожденным ребенком? Зачем мне это?!
- А вот это я сейчас и узнаю! – глаза Вильгельма блеснули не добрым огнем, и в ту же секунду Анкель почувствовал, как чужая холодная воля проникает в его разум, разрушая все преграды и добираясь до самых тайных уголков сознания.

- Не смей! – скрепя зубами от злости, прошипел он, – Не смей это делать! Прекрати!

Обида и ненависть захлестнули душу Анкеля подобно обжигающей волне, никогда прежде он не ощущал себя таким униженным и беспомощным. Но внезапно его сознание очистилось от чужого вмешательства, тогда как проблемы еще только начинались.
- Так вот в чем дело?! – задыхаясь от гнева, прорычал Вильгельм, – Ты поднял руку на свою сестру из-за смертной шлюхи?!! Ничтожество! Я не стану дожидаться представителей трибунала, ты сейчас же ответишь за это – прямо здесь!

- Нет… - едва слышно прошептал Анкель, отступая назад. Он отлично знал, на что способен его отец, и как он может, не прикасаясь и пальцем, вывернуть смертного наизнанку, заставив давиться собственными внутренностями. Сейчас же, осознав свою неспособность противостоять этой силе, младший граф де Ля Морт ощутил настоящий ужас. Но даже бежать он уже не мог, скованный невидимыми путами. Так что единственное, что ему оставалось – сжаться от страха, ожидая жестокой расправы.
Сердце бешено колотилось в груди, на лбу выступили капельки пота, забыв про гордость, он был готов умолять о пощаде, но Вильгельм уже вытянул вперед правую руку. Анкель понимал, что сейчас отец сожмет пальцы, и адская боль пронзит его тело, заставив упасть на пол, под ноги своему мучителю.

- Вильгельм!!! Не смей его трогать! – внезапно раздался за спиной Анкеля гневный голос графини Леи, – Причинишь боль моему мальчику и я больше тебе не жена!
«О, мама…» - с досадой подумал младший граф де Ля Морт, но все же он был ей безмерно благодарен.

Не успел Анкель и перевести дыхание, как Вильгельм уже опустил руку и сделал шаг назад, повинуясь жене.
- Как ты мог обвинить нашего сына в этом жутком убийстве! – уже перестав дрожать от гнева, но, все еще испепеляя мужа взглядом, продолжила графиня, - Анкель уже был на пути домой, когда кто-то поджег склеп! Или, по-твоему, он научился летать средь бела дня?!
Вильгельму явно было нечего ответить на эти железные аргументы, и он вдруг виновато опустил голову.

Анкель же с благодарностью взглянул на мать, тотчас услышав в своей голове слова утешения: - «Не бойся, котик, мамочка никогда не даст тебя в обиду!»
Младший граф де Ля Морт слегка улыбнулся, хотя мертвенная бледность еще не сошла с его лица, а Лея подошла к сыну и заключила его в крепкие объятья.
В эту ночь Анкель много бродил по замку совершенно один, погрузившись в свои мысли и воспоминания. Графиня Лея вместе с двумя подругами покинула замок, отправившись на охоту, а Вильгельм поднялся в свою башню, откуда теперь доносились сдавленные крики его несчастных жертв. Видимо, сегодня жестокий граф все же нашел на ком сорвать свою ярость.
Анкель долго стоял перед портретом еще юной Кристин, вглядываясь в столь знакомые тонкие черты, и ему вдруг стало ее по-настоящему жаль.

Ведь, в сущности, она хотела лишь любить и быть любимой - такое простое женское желание, совсем как у смертной. Но пламя, которого графиня избежала в детстве, все же настигло ее через две сотни лет. Какая жестокая ирония…

Затем Анкель подошел к портрету отца, висевшему на той же стене. Этот холст был написан еще в шестнадцатом веке, и Вильгельм привез его сюда из далекой Франции, откуда был вынужден бежать. Раньше младшего графа де Ля Морт удивляла такая сильная привязанность отца к племяннице, но теперь все встало на свои места. И, в конце концов, Вильгельма тоже можно было понять. Хотя простить нанесенную обиду Анкель смог бы не скоро.

Следующими были два парадных портрета, написанные в одно и то же время малоизвестным мастером из Италии. Он как нельзя точно уловил сходство своих моделей, стараясь подчеркнуть их изысканную красоту, даже не подозревая, что прекрасная дама и ее утонченный сын, скорее всего, на много столетий переживут свои собственные портреты, уничтожаемые безжалостным временем.

Еще два совсем старых портрета висели в родительской спальне, Анкель сам не заметил, как остановился у одного из них, мысленно погрузившись в далекое прошлое. Тогда ему было всего девятнадцать лет, и он еще не принял второе рождение. Однажды вечером к ним в замок приехал художник из Будапешта, он был еще молод, но Анкелю казался тогда очень солидным. Графиня Лея хотела запечатлеть образ своего сына, пока он еще смертный, и художник с удивительным вдохновением взялся за написание портрета.

Он был очень талантлив и видел в своей модели не яркий блеск красоты, а саму душу – тонкую и зыбкую материю, так точно отраженную в технике «сфумато».
Часами сидел Анкель в комнате наверху, позируя одаренному живописцу, и тот много беседовал с юношей, рассказывая о старых мастерах кисти и о своем путешествии в Италию – родину великого Леонардо да Винчи. Юному графу все больше нравился этот открытый и доброжелательный человек, так искренне восхищающийся его красотой.

Когда же портрет был, наконец, закончен, графиня Лея и юный граф де Ля Морт восхитились его глубиной и мастерством передачи образа. К этому времени Анкель уже сдружился с молодым художником, считая его достойнейшим из людей. Ведь он так хорошо понимал мысли и стремления юноши, поддерживая его в увлечении искусством и музыкой. Только одно различие было между друзьями, не одобрял портретист безудержного влечения молодого графа к юным крестьянкам, которых тот менял едва ли ни каждый день.
И вот, настал день расставания, Анкель спустился в сокровищницу и набил золотом большой кошель с вышитым фамильным гербом, так хотелось ему отблагодарить художника за работу. А еще собирался он предложить другу остаться в замке и написать еще портреты отца и матери.
Но когда поднялся Анкель из подземного хранилища, то не нашел художника ни в гостиной, ни в парадной прихожей. Испугался юноша, что ушел его друг, не взяв платы, и выбежал в сад.
Трудно передать, какой ужас охватил Анкеля, когда на кованых воротах изгороди увидел он несчастного портретиста, распятого вниз головой. Кровавая лужа, блестевшая под его телом, и неестественная белизна истерзанной ранами кожи не оставляли сомнений в том, что он уже мертв.
Рядом с телом убитого стоял Вильгельм де Ля Морт, в руках которого все еще была пропитанная кровью кожаная плеть.
- Что ты наделал?!! – дрожа от гнева и слез, закричал Анкель и, выхватив шпагу, бросился на отца.
Но Вильгельм лишь мягко остановил сына и ответил, снисходительно улыбнувшись:
- Не горячись, сынок… Если бы ты уже мог читать мысли этого гнусного содомита, то понял бы, за что он получил свою кару. То, что мазила воображал в своей голове, о чем мечтал по ночам, заслуживало бы еще более жестокой казни, но я просто не удержался.
Тогда юный граф де Ля Морт стойко пережил потерю друга, но, не смотря на объяснение отца, он все же до сих пор не мог понять для чего было убивать несчастного художника… Ведь он ни словом, ни жестом не выдал своих порочных мыслей, и никто никогда не узнал бы о его страсти, если бы не попал живописец в замок Детей Ночи. Но самое ужасное было в том, что вместе с ним, Вильгельм уничтожил и его талант, и все те картины, которые мастер еще не успел написать.

Эти воспоминания повергли Анкеля в еще большую меланхолию, он перешел к последнему портрету, что висел в спальне и, коротко взглянув на него, опустился на мягкий диван. На этом портрете он сам был изображен еще в детском возрасте. Семилетний граф де Ля Морт гордо взирал на зрителя, зажав подмышкой новенькую треуголку и изящно изогнув маленькую ручку.
Какое же беззаботное это было время! В детстве Анкель не знал ни обид, ни тревог. Мать все время забавляла его новыми игрушками и праздниками, а отец часто носил на руках. Тогда он и представить не мог, что однажды его защитник и покровитель, тот, кто дал ему жизнь, посмеет поднять на него руку! Унизит, захочет причинить боль, как простому смертному. Это было тяжело принять. Но самое страшное, что теперь Анкель не был уверен в поддержке отца, он знал, что скоро за ним приедут представители трибунала, и страх остаться без защиты семьи невольно закрался в его душу.

Тяжело вздохнув, граф опустил голову и закрыл руками лицо. Он вспомнил прекрасную Анну, что живет в убогом домишке, не зная другого пути кроме как в холодные стены монастыря, где от тяжелой работы и постоянных молитв быстро увянет девичья красота. А что если он больше не сможет ее увидеть? Что если ему придется бежать из родного дома, спасая свою жизнь?..

Анкель даже не заметил, как бесшумно вошла в комнату графиня Лея, а затем, подойдя к нему, опустилась рядом на диван.
- Не печалься, сынок… - очень ласково прошептала она, – Отец любит тебя и никогда не откажется от своего единственного сына! А я убью любого, кто посмеет посягнуть на твою жизнь или свободу…

Анкель поднял на нее взгляд и увидел улыбку на материнских губах.
- Я не убивал Кристин… - твердо произнес он, вставая с дивана, - Да – я никогда не любил ее, но даже не помышлял об убийстве!
- Я знаю, котик! Не надо меня в этом убеждать! – Лея поднялась на ноги вслед за сыном, - И отец это знает! Поверь, он уже горько жалеет о своей ошибке и о том, что подался гневу!
Лея вновь заключила сына в объятья, стремясь успокоить, но Анкель не мог поверить в ее слова.

- Нет, отец ненавидит меня… - он снова сел на диван, - Если б, он любил меня, то не стал бы так унижать!
- Прости его, сынок! Он сожалеет, я знаю! Просто боль потери затмила его разум.

- Но он обманывал и тебя тоже! – Анкель никак не мог успокоится, - Кристин была его дочерью от родной сестры!
- Я знаю это, и уже простила его… - мягко ответила Лея, присев рядом с сыном, - Виргиния умерла еще до нашего с ним знакомства, и с тех пор Вильгельм все время был верен лишь мне одной.

В эту минуту в спальню вошел граф де Ля Морт, мрачно взирал он на своих близких, ни говоря ни слова. Но как только сын поднял на него взгляд, губы Вильгельма дрогнули в едва заметной улыбке, и не было в ней ни жестокости, ни сарказма.
- Прости меня, сын… - не громко произнес граф, – Мне действительно жаль, что я едва не совершил столь страшную ошибку. Ты сможешь меня простить?

Анкель был так удивлен искренностью слов отца, что невольно поднялся на ноги:
- Я не знаю… - опустив взгляд, проговорил он, - ты сильно меня оскорбил…
- Прости, мальчик мой! Я никогда больше не поступлю подобным образом! – Вильгельм сделал шаг вперед и заключил сына в объятья, - Ты мой единственный наследник, моя плоть и кровь и нет для меня дороже ничего на земле, чем ты и твоя мать!
Потрясенный, Анкель обнял отца в ответ, и в его душе вновь воцарился мир.

Теперь младшему графу де Ля Морт не нужно было бояться посланников трибунала, а значит, прекрасная Анна скоро станет его… навсегда.

Серия четвертая: «Незваный гость» Часть первая:

Синие холодные сумерки накрыли сонную деревушку. Здесь было не принято по долгу засиживаться у огарка свечи за чтением или молитвой. Все селяне старались лечь спать еще до наступления пугающей тьмы, в надежде, что Всевышний защитит своих верных рабов во время безгрешного сна.

Уже потемнели окна во всех домах, когда юная Анна закончила чтение Евангелия и, отложив книгу, опустилась на колени перед иконой. Она молила Святого Георгия послать ей спокойный, глубокий сон, уберечь от кошмаров и не добрых видений. Ведь прошлой ночью отчетливо послышался незнакомый мужской голос, что звал ее в беспросветной мгле: «Анна, Анна…»

Этот голос казался мягким, приятным и даже ласковым, но от чего-то он сильно напугал девушку, хоть и убеждала она себя, что было то всего лишь наваждение, вызванное воем ветра в печной трубе…
Обнаженные колени царапались о грубые доски пола, но Анна терпела боль, считая ее заслуженным наказанием, ведь нет человека без греха пусть даже и в мыслях.
Длинный подол своей ночной сорочки отрезала девушка этим утром, чтоб пошить из кружевной ткани крестильную распашонку для соседского малыша, крестной матерью которому собиралась стать. И когда взяла Анна на руки крошечного младенца, ощутила его тепло, заглянула в чудесные голубые глазки, вдруг усомнилась девушка в верности своего решения оставить навсегда мирскую жизнь. Ведь если она сделает этот выбор, то никогда уже не будет держать на руках свое собственное дитя, не испытает то счастье, которым светились сейчас глаза молодой соседки, недавно впервые ставшей матерью.

И вот теперь, стоя на коленях, замаливала Анна свой грех, но мысли о возможных семейных радостях все не покидали ее разум, словно хитрый бес нашептывал их на ушко.

Наконец, устала девушка от молитв и, перекрестившись, легла на свою старенькую кровать, надеясь, что Господь пошлет ей добрые сновидения. И едва сомкнула она глаза, как в глубокий сон погрузилось ее сознание, но не от усталости, а по чьей-то чужой воле.

Небывалую легкость ощутила вдруг Анна во всем своем теле, перестали саднить покрасневшие колени, и в душе зародилось предчувствие счастья. Совсем как в детстве, когда бежишь летом с покрытого цветами холма, и сердце заходится от восторга, словно готово и вовсе, птицей вылететь из груди.

А затем начал сниться девушке чудный сон. Да такой яркий и цветной, что казался настоящей реальностью.

Возник вдруг перед ее кроватью юноша не земной красоты. Никогда прежде не видела Анна столь изысканного и дорогого платья, что было на нем, не ощущала тонкого и пряного аромата духов, наполнившего ее спальню. Ласково смотрел на нее ночной гость, и едва заметная улыбка касалась его идеальных губ. Анна же замерла от изумления, не в силах даже пошевелится.
Однако, суеверный страх постепенно начал примешиваться к первому восхищению, но прозвучал тут в ее голове знакомый приятный голос:

«Не бойся, милая Анна, я пришел не затем, чтобы обидеть тебя. И потом, это ведь всего лишь сон. А сны, они все равно что сказки…».
Нет, должно быть, на свете такой девушки, что не мечтала бы в детстве о прекрасном принце. И Анна не была исключением. А потому, как только услышала она эти слова юноши, вспомнились ей сразу все детские мечты. Правда, принц из сна казался через чур бледным, а длинные его волосы были совсем седыми, как у древнего старца. Но стоило Анне заглянуть в удивительные сиреневые глаза незнакомца, как дрогнуло ее сердечко и забилось вдвое чаще обычного.

- Кто вы, господин? – наконец, набравшись смелости, спросила девушка, поднявшись с кровати.

Сейчас она даже не думала о том, что подол ее сорочки короток, а волосы свободно спадают по плечам. Ведь это был всего лишь сон, а во сне такие мелочи не имеют никакого значения. Во всяком случае, именно это подсказывал ей внутренний голос.

- Я граф из далекой страны… - с легкой грустью
- А как ваше имя, господин граф? – вновь взглянув в прекрасное лицо гостя, произнесла Анна, уже сопереживая печали седого юноши.
- Мое имя ты забудешь к утру, дитя, но пока можешь называть меня Анкель… - граф слегка улыбнулся, пристально глядя в глаза Анны, словно видел там саму ее душу.

- Анкель… - зачарованно повторила девушка, - Какое красивое имя, прямо как Ангел.
«И я где-то уже его слышала…», - внезапно родилась в ее голове тревожная мысль, но она улетучилась так же быстро как и появилась, не оставив после себя и следа.
- Поверь мне, дитя, твое имя не менее прекрасно! Анна, Анна… это звучит, так чисто, так благородно… - улыбнувшись собеседнице так, что вогнал в краску, ответил юный граф.

А затем нежно взял ее за руку.

- Ты умеешь танцевать вальс, Анна? – резко сменив томный взгляд на озорство, неожиданно спросил гость.
- Я?.. Та-танцевать? – девушка оторопела от такого вопроса, – Неет… я даже никогда и не пробовала…

Звонко рассмеялся юноша, совсем как дитя.
- Так если же ты никогда не пробовала, откуда знаешь, что не умеешь?

Тут Анна совсем растерялась и смущенно опустила глаза, но граф вдруг притянул ее к себе и закружил в вальсе, так легко, словно она была всего лишь пушинкой.
Удивительно, но через пару мгновений, Анна и сама начала следовать беззвучному такту, и танец показался ей чем-то простым и понятным, словно знала она все движения с самого детства.

Нежно обнимал гость тонкий стан девушки, а другой рукой сжимал ее ладонь. Ни с чем не сравнимая радость охватила все ее существо, и Анне казалось, что они вот-вот поднимутся над полом и полетят.

Пристально смотрели на нее сиреневые глаза ночного гостя, их взгляд завораживал, не позволяя от себя оторваться.

Восхищенная девушка, тонула в них с головой и лишь где-то в глубине души, будто птичка в силках, билось сомнение.

Но прекрасный юноша все кружил и кружил ее в танце, заставляя забыть обо всем на свете.

Не уставала Анна от волшебного танца, хотелось ей, чтоб продолжался он вечно, но граф Анкель, вдруг остановился и поднес к губам ее руку в знак благодарности.

Вновь залилась девушка краской, ведь никто прежде не целовал ей руки. Но внутренний голос тотчас прекратил возникшее смущение, напомнив, что это по-прежнему всего лишь сон.

А затем Анкель улыбнулся и, не выпуская руки ошеломленной Анны, предложил ей выйти на крыльцо:
- Идем, дитя! Сегодня прекрасное звездное небо! Ты должна его видеть, ведь две звезды сияют в твоих глазах!
Девушка сама не заметила, как последовала за таинственным графом. Держась за руки, пересекли они темную горницу, и вышли из дома на залитое лунным светом крыльцо. Холодной была эта апрельская ночь, но Анна не ощущала ни ветра, ни замершего инея под босыми ногами. Тепло и комфортно было ей рядом со своим спутником, и сердце грело какое-то незнакомое, но такое сладкое чувство.

- Посмотри, дитя, как прекрасна ночь! – с искреннем восхищением произнес юный граф, - Но не ценят люди ее красоты, не замечают миллионов оттенков, что скрыты в фиолетово-синей мгле, не слушают музыки, даруемой ночными тварями… А ведь именно ночью природа по настоящему оживает и раскрывают свои нежные лепестки самые ароматные цветы.

Заслушалась Анна красивыми речами юноши, засмотрелась в его глаза, что лучились во мгле, отражая лунный свет, от чего становились еще прекраснее. И не было у нее сил сопротивляться, когда коснулся граф ее лица, своими тонкими, затянутыми в белую перчатку пальцами.

Приподнял он подбородок девушки и так близко склонился к ее лицу, что ощутила она его горячее дыхание. Инстинктивно прикрыла Анна глаза, охваченная приятной истомой, а в следующий миг ночной гость припал к ее губам, подарив девушке, первый в ее жизни поцелуй.

Это было ни с чем несравнимое ощущение! Никогда прежде не пробуждались в душе Анны столь противоречивые и сильные эмоции. Смущение граничило с восторгом, стыд с наслаждением, страх с желанием продолжить волшебный миг.

От захлестнувших эмоций слезы навернулись у нее на глаза и, заметив это, улыбнулся ночной гость, а затем вновь притянул ее к себе и закружил в танце. Голова кружилась, разум не слушался, и лишь подчинялась Анна движениям графа, замирая в его руках подобно пойманной голубке.

Наклонил ее Анкель, поддерживая спину одной рукой, и вновь вовлек в поцелуй. Но на этот раз требовательнее были его губы, и задыхалась Анна от страсти юноши, но не могла и не хотела противиться.

Но вдруг оторвался Анкель от ее губ и, открыв глаза, заметила Анна, что печальным вновь стал ее милый гость.

- Что с Вами?.. – изумленно спросила девушка, ощущая, как сжалось ее сердечко от сочувствия.
- Мне пора покинуть тебя, мой нежный ландыш… Кончается твой сон и не могу я более здесь оставаться… - с нежностью глядя в ее глаза, ответил юный граф.
- Но Вы ведь вернетесь? – с надеждой в голосе прошептала Анна, окончательно забыв про смущение.
- Конечно, дитя! – он ласково ей улыбнулся, - Я теперь никогда тебя не оставлю, и очень скоро ты увидишь меня наяву.

Удивилась Анна этим словам, и даже сама не заметила, как вновь оказалась в своей маленькой спальне.

А ее таинственный гость протянул руку и погладил девушку по щеке тыльной стороной ладони. Невозможно передать, сколь приятно было его прикосновение, и вновь закрыла Анна глаза, ощущая кожей прохладный шелк перчатки.

А затем его губы еще раз, мягко коснулись ее губ, и девушка проснулась в своей постели.

За окном уже светило яркое весеннее солнце, слышалось веселое щебетание птах, все было так, как всегда, но, охваченная смущением, приподнялась Анна на кровати. Явственно ощущала она на своих губах солоноватый вкус поцелуя гостя из сна, и страх закрался в ее сердце.

Раскаиваясь за свои греховные мысли, чувства и мечтания, подошла девушка к иконе, желая упасть перед ней на колени. Но вдруг с новой силой обрушались на нее воспоминания, вновь ощутила она сладость поцелуев таинственного юноши, нежность его прикосновений, встал перед мысленным взором образ прекрасного лица. Лишь имени ночного гостя Анна не могла теперь вспомнить, и это от чего-то ее тревожило.

Слезы подступили к глазам несчастной девушки, совсем запуталась она в своих чувствах, стыд и страх за недостойное будущей Невесты Христовой поведение, смешались с желанием вновь увидеть прекрасного незнакомца. Упала Анна на колени перед иконой, и так неистово стала молить Бога о защите от искушения, как никогда прежде.

Но хоть молилась и плакала девушка, не взирая на боль в коленях, голод и жажду, не приходило в ее душу привычного покоя и утешения.

Ну он же дочь потерял любимую, да еще так ужасно! 

Это я уже поняла, но исходя из этих историй и воспоминаний Анкеля, какую оценку можете дать персонажам?
Что вы о них подумали? Как отнеслись?