Серия 1
Очередное представление в кабаре «Искра» подошло к концу. По залу медленно передвигалась уборщица, крайне лениво помахивая метлой. Охранник тащит к выходу последнего зрителя, который слишком много выпил. Хозяйка этого заведения стоит, облокотившись на косяк двери, и оглядывает такое ненавистное и такое манящее кабаре. Она не может бросить его, не может заняться чем-нибудь другим. Просто не может. Ей хочется уйти отсюда, но дома её не ждет ничего хорошего: лишь пьяный муж, который готов избить её за малейшую провинность.


За кулисами атмосфера чуть более мрачная, чем обычно. Девушки смывают с себя остатки грима, собирают вещи и расходятся по домам. Тут чуть ли не грязнее чем в зале…По углам разбросаны бутылки из-под спиртного, у зеркала стоят засохшие цветы в вазах, по полу разбросан всякий мусор и вещи артисток. На диване, уже практически без сознания, лежит Сюзанна Дюпон – наркотики уже сделали свое дело. В таком состоянии она доставляла гораздо меньше хлопот, чем обычно. Её грубые манеры всех окончательно достали, но она нравилась зрителям, а значит надеяться на её увольнение было пустым ожиданием, разве что её пагубное пристрастие убьет её в ближайшем будущем. Шарлотта Лебран, блондинка с личиком и душой ангела, порхала по гримерной, что-то напевая себе под нос. Ходили слухи, что она сидела в тюрьме за убийство мужа, но никто в это не верил, так как была смешна сама мысль о том, что эта нежная девушка может кому-то причинить вред.

Все было как обычно, но что-то витало в воздухе, что-то давящее… Но вот, гримерная почти опустела: остались две девушки, одна из которых лежала на диване без сознания, а вторая…Вторая помышляла о самоубийстве уже последние года два. Она собирала вещи в сумку, периодически убирая мешавшие волосы за ухо. Её звали Элиза Бланш.  Все шло наперекосяк. Мать была сильно больна, она даже положила её в больницу, но это не помогало. Её бы следовало увезти из этого захолустья куда-нибудь в Париж. Мечтой Элизы был Париж…О, этот город огней. Она хотела бы выступать на лучших сценах столицы, но эта мечта была недосягаемой и крайне призрачной. Кому нужна провинциалка со средним талантом? Она была достойна лишь этого злачного места. 

Накинув свое легкое пальтишко, Элиза поспешила домой, хотя домом это было назвать сложно: так, маленькая обшарпанная квартирка на окраине города. Лучше чем ничего, по крайней мере. Зима в этом году выдалась холодной, а теплых вещей у Элизы не было, приходилось  закутываться потеплее и терпеть до дома. Девушка уже почти бежала по пустынным улицам, холод становился нестерпимым.
Отворив дверь квартиры, брюнетка поежилась. В квартире было чуть теплее, чем на улице. Не снимая пальто, Элиза затопила печку, это должно помочь. Когда квартира достаточно прогрелась, девушка решила помыться, но горячей воды опять не было, пришлось подогреть на печке. Лежа в ванной, Элизе хотелось опять свести счеты с жизнь, ей казалось, что ей придется всю жизнь провести в этом гадком городишке, с больной матерью, танцуя для пьянчуг в кабаре.

Но она не могла, не могла позволить себе дать слабину. В глубине души она верила в чудо. Возможно, когда-нибудь  её жизнь изменится. Надо только верить.
Просидев ванной, пока вода окончательно не остыла, Элиза отправилась в кровать, перед этим проверив наличие шкатулки под кроватью. В этой шкатулке заключалась её надежда на светлое будущее.

С утра Элиза, выспавшись, направилась к матери в больницу. Она ходила туда каждый день, сама не понимая зачем. Безусловно, она любила свою мать, но её болезнь такой рутиной, что не вызывала у обоих кроме чувства глубокой усталости. Их встречи все больше становились похожи на формальность. Дежурные вопросы и дежурные ответы.  Элиза каждый день убеждала себя, что в больнице матери будет лучше, но вместе с тем боролась с желанием забрать её к себе домой, но она понимала, что если она не сможет хоть дома бывать в одиночестве и ей придется наблюдать за медленной смертью матери, она убьет себя гораздо раньше.
Отворив дверь в палату, где кроме её матери было еще пять человек, девушка присела на стул рядом с кроватью и завела привычный разговор. Через два часа ей уже было пора обратно в кабаре. Вся её жизнь вращалась вокруг трех мест: кабаре, больницы и квартиры. Разве такая жизнь имеет хоть какую-то ценность?