Когда граф де Ля Морт поднялся с кровати, стрелки на золотых каминных часах остановились на цифре четыре, и спальня огласилась красивой не громкой мелодией. Летом в это же время небо на горизонте уже начало бы светлеть, но в сентябре ночи стали заметно длиннее. В далекой юности, едва обретя Второе рождение, Анкель ждал наступления осени, так же как смертные обычно ожидают весну.
Граф неслышно прошелся по комнате и надел халат, вскоре ему предстояло спуститься в подвал, где находился его маленький потайной склеп. Но сейчас он еще мог немного посидеть в кресле возле кровати и полюбоваться на спящую Анну.
Какие бы перемены не произошли с этой молодой женщиной за последние три года, во сне она все еще походила на ту невинную послушницу, которую он увидел впервые в убогой деревенской купальне.
«Интересно… как сильно изменится мой нежный Ландыш, превратившись в бессмертное Дитя ночи?» - мысленно рассуждал вампир, - «Скорее всего ее черты обостряться, а кожа станет еще светлее и тоньше… Несомненно одно - она будет самой прекрасной из всех обращенных женщин, в подлунном мире, но для этого ей придется пережить шок перерождения».
Именно это обстоятельство беспокоило Анкеля особенно сильно. Когда-то, много лет назад, будучи еще смертным юношей, он ждал своей инициации, как волшебного праздника. Да что там говорить, младший граф де Ля Морт жил в ожидании обращения с раннего детства. Ему безумно хотелось превращаться в летучую мышь и свободно кружить над деревнями, долинами и горами, как это делала мать. Хотелось пугать крестьян, обрести силу внушения и возможность поднимать хорошеньких девушек одной рукой, словно невесомый пух. Все это было предназначено наследнику клана Ля Морт по праву рождения, но тогда юный граф даже не подозревал, через что ему придется пройти ради обретения вечной жизни и власти над всеми земными тварями.
Родители решились поведать единственному сыну правду, лишь за месяц до его двадцатого дня рождения. Анкеля позвали в столовую, где обычно обсуждались все семейные дела и проблемы, но только он ступил на порог, как сразу заметил, насколько серьезен отец и печальна мать.
О чем именно пойдет разговор юный Ля Морт еще не догадывался, но настроение родителей не предвещало ничего хорошего.
- Садись, сын… - мрачно произнес Вильгельм, и Анкель покорно занял свое место за длинным столом из красного дерева.
- Скоро тебе исполнится двадцать лет, - выждав минуту, вновь заговорил глава клана, - И, поскольку, мы с Леей давно решили, что Второе рождение ты примешь именно в этом возрасте, пришло время рассказать тебе как именно это происходит.
- Но я и сам знаю! – нетерпеливо перебил отца юноша, - Сначала ты должен меня укусить, потом я выпью твоей крови и стану Сыном ночи! Только, ты все же будь осторожней с моей шеей!
Анкель весело усмехнулся. Однако тотчас пожалел о своем поведении.
- Ты ничего не знаешь о ритуале Инициации, заносчивый, глупый юнец! – резко оборвал его веселье старший граф де Ля Морт.
- Да? – с наигранным безразличием, переспросил Анкель, тогда как, на самом деле, ему уже сделалось не по себе, - Так просвети, наконец, своего отпрыска, давно пора!
- Существует много разных традиций, связанных с посвящением в клан Детей Тьмы, и чем древнее эти обычаи, тем суровее, - невозмутимо заговорил Вильгельм, - В клане твоей матери, например, молодой граф Чедер должен был пройти ряд испытаний, прежде чем обрести бессмертие. Иногда рыцарю удавалось выполнить все условия, предшествующие ритуалу, лишь с десятой попытки. Иначе почему, ты думаешь, граф Бальтазар был обращен лишь в тридцать лет? И это несмотря на его силу и мужество!
- Прошу тебя, Вильгельм! – наконец, подала голос Лея, - Зачем ты пугаешь нашего мальчика? Времена рыцарей и испытаний болью давно прошли, а ему и так придется нелегко!
- О чем вы говорите? Это что шутка?! – маскируя свой страх гневом, перебил родителей Анкель, - Какие еще испытания? Зачем?
- Теперь не нужно никаких испытаний, дорогой, сам ритуал Инициации уже тяжкое испытание! – грустно произнесла Лея.
- Хорошо, твоя мать права, я не стану вдаваться в подробности традиций семьи Чедер и расскажу лишь про то, как сам обрел бессмертие, ведь то же ждет и тебя. – Сухо поддержал жену Вильгельм, пристально глядя на заметно побледневшего сына.
Анкель до сих пор помнил, как страшно ему было в тот момент, когда отец рассказывал о своей Инициации.
- Это произошло, когда мне было тридцать лет, до этого дня мои родители считали, что я еще не готов, хотя делали все что бы подготовить меня по всем традициям нашего рода, - Вильгельм сильно помрачнел, словно вспомнил нечто очень неприятное, но продолжил, не сбившись ни на секунду.
- В ту ночь, отец привел меня в склеп, он всегда был крайне не многословен, и в этот раз задал лишь один вопрос: «Вы готовы, сын мой?»
«Готов!» - твердо ответил я и в ту же секунду клыки отца вошли в мою шею, пронизывая мышцу до самой артерии. Это было очень больно, но я знал, что ждет меня впереди и не издал ни звука.
Выпив достаточно моей крови чтобы насытиться, и едва меня не убить, отец рассек клыками свое запястье и влил мне в рот свою собственную кровь. Но не много, лишь столько, сколько хватило бы для начала перерождения. Ведь с кровью мы можем передавать друг другу силу и знания, а отец считал, что новорожденный вампир должен достичь и первого, и второго сам.
После того, как я сделал пару глотков крови отца, сознание почти оставило меня, но я помню, как он швырнул мое ослабевшее тело в пустой деревянный гроб без обивки, а затем плотно закрыл его.
Уже начиная ощущать дрожь во всем теле, я слышал, как стучит молоток над моей головой, намертво прибивая дубовую крышку моего временного узилища.
А затем началась боль. Трудно сравнить эту всепоглощающую, словно скручивающую каждую мышцу боль хоть с чем-то из того что мне довелось пережить прежде. Ни порка, ни ранения, ни клыки отца даже не шли в сравнение с этой поистине адской мукой. Мое тело перерождалось, а я даже не мог глотнуть достаточно воздуха. Вскоре крик сам вырвался из моих легких, терпеть такие страдания молча, я был просто не в силах, хотя знал, что отец все слышит, а потому не откроет теперь крышку, пока я не наберусь сил для того чтоб выбить ее сам. Все тело жгло изнутри, судороги становились все чаще и чаще, а перед глазами проносились картины из прошлого, словно я заново видел всю свою жизнь и отрывки из памяти моего отца.
Крича и мечась в полнейшей тьме, я не знал, сколько прошло времени, но постепенно судороги прекратились, боль утихла и я заснул. Сны, которые явились мне в тот день, были самыми яркими и безумными, такими, какие я не видел никогда прежде.
Следующим вечером я проснулся от острого чувства голода, как и обещал прежде отец, крышка гроба все еще была заколочена. Мне потребовалось около получаса, чтоб сломать свежие доски, разодрав пальцы до самых костей. Но когда я, наконец, выбрался наружу, меня ждала награда – закованная в кандалы девушка с рассеченной плетью спиной. Я осушил ее за несколько минут, даже не обращая внимания на ноющую боль в изменившейся челюсти. Так я стал истинным Сыном Тьмы и благодарю Люцифера за то, что он позволил мне вынести все муки перерождения ради того, чтоб служить ему многие века!
Когда Вильгельм окончил свой рассказ, за столом повисла долгая пауза. Анкель отлично помнил, в каком шоке он тогда пребывал. Горячее желание стать вампиром охладевало буквально с каждой секундой. Ведь меньше всего юному графу хотелось бы пережить хотя бы десятую часть того унижения и тех страданий, которые так красочно описал отец.
- Это ужасно, Вильгельм! – первой нарушила молчание Лея, - Твой отец, возможно, был достойным вампиром, но так издеваться над родным сыном – это настоящее варварство! К счастью мы живем в век просвещения, поэтому ничего не бойся, мой мальчик, я сама дам тебе Второе рождение, так, как твой папа, сделал это со мной тридцать лет назад.
- Нет! – резко возразил ей старший граф де Ля Морт, - Я обратил тебя, как обращают женщин из знатного рода, нельзя применять эти методы к наследнику клана! И вообще, ты еще слишком юна, чтоб иметь достаточно сил на инициацию нового вампира! Это право отца! Я проведу ритуал более мягко, мой рассказ был призван лишь показать Анкелю насколько это большая ответственность – принять Дар бессмертия достойно. И если нашему изнеженному принцу так страшно, я не стану заколачивать гроб и даже позволю ему кричать, столько, сколько Его Светлость пожелает.
Услышав столь уничижительное к себе обращение, Анкель был готов забыть про страх и заявить отцу, что он думает о нем и его инквизиторских методах. Но Лея успела предотвратить скандал.
- Не смей так отзываться о моем сыне! Я его мать, я выносила и родила твоего наследника, и я имею право дать ему Второе рождение, как сама считаю нужным! А если думаешь, что я не права, найди себе другую жену, готовую беспрекословно отдать на растерзание свое единственное дитя!
Анкель слегка улыбнулся, вспомнив вытянутое от удивления и гнева лицо отца, но все же Вильгельм тогда не посмел возразить любимой жене, впрочем, как и много раз до и после этого.
А спустя месяц юному графу Анкелю Грегуару де Ля Морт исполнилось двадцать лет. Это знаменательное событие отмечали с размахом, хозяйка замка пригласила гостей из числа самых знатных смертных, с которыми они с сыном завели знакомство на балах в Будапеште. Празднество с шутихами и фейерверками длилось почти всю ночь, но когда до рассвета оставалось всего пару часов, Лея подошла к веселому, охмелевшему сыну и, оторвав его от ласк пышногрудой красотки, шепнула на ухо всего одно слово: «Пора!»
Все что произошло потом, Анкель помнил до мельчайших деталей, словно это случилось только вчера.
Они с матерью поднялись в родительскую спальню, графиня попросила сына снять парадный костюм и облачиться в халат, затем по велению матери он лег на кровать и прикрыл глаза.
Анкель слышал, как Лея подошла ближе и, опустившись на мягкий ковер перед кроватью, положила ему на лоб свою тонкую прохладную кисть. Хмель еще мутил разум юного графа, но он отчетливо слышал слова матери, которые успокаивали его и заставляли забыть о любых страхах и сомнениях.
- Все хорошо, мой котик, боли нет, ее не существует… Твой вольный дух оторвался от тела, сейчас он далеко, но скоро вернется, скоро ты откроешь глаза и я снова буду рядом!
Ее голос лился подобно струям ручья, Анкель не почувствовал, как острые клыки вампиши вошли в его шею, он видел лишь залитый лунным светом луг заросший крупными колокольчиками, слышал отдаленные звуки ночного леса и медленно засыпал от нарастающей во всем теле слабости.
Но вдруг, что-то звякнуло у него над ухом, открыв глаза, Анкель увидел острый кинжал в руках матери. Ласково улыбнувшись изумленному юноше, графиня резким движением полоснула себя по запястью, темная, густая кровь полилась на белоснежный шелк простыней.
- Пей, мальчик мой! Пей, это новая жизнь, которую я дарю тебе! – сказав это, Лея прижала кровоточащий порез к губам сына, и он сделал первый глоток.
Вкус крови вампира невозможно сравнить не с чем иным, он опьяняет сильнее самого крепкого вина, затмевает разум, дарует ощущение счастья и силы. Анкель пил столь жадно, что никак не мог оторваться, до тех пор, пока не услышал тихий голос матери:
- Хватит, дитя мое! Остановись, иначе у меня не останется сил облегчить тебе муки перерождения…
И Анкель отпустил, наконец, материнское запястье, рана на котором затянулась медленнее, чем обычно это бывает у Детей ночи. Лея снова ему улыбнулась, так мягко и тепло, как может улыбаться только любящая мать.
- Со мной все будет хорошо, котик, не стоит волноваться! – прошептала она, - А теперь идем, тебе нужно лечь в ванну.
С большим трудом Анкель оторвал голову от подушки, слабость вновь охватила все его тело, перед глазами плыли разноцветные пятна, а в ногах поднималась странная дрожь.
- Что со мной? – чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, - прохрипел юноша, - Я ведь не умру?
- Нет, глупенький! Ты стоишь на пороге нового Рождения! – снисходительно улыбнувшись, успокоила его графиня, - Но вот идти сам, я вижу, ты уже не можешь!
В следующий миг Лея аккуратно подняла сына на руки, словно он был двухлетним малышом, и отнесла в ванную комнату.
В огромной ванне на витых позолоченных ножках клубились сверкающие облака пены. Вода была очень теплой, почти горячей, и сильно пахла каким-то травяным настоем. Анкель даже не обратил внимания на то, что мать сняла с него халат, и полностью обнаженного, погрузила в душистую воду. Сейчас его волновало только то, что дрожь охватила почти все тело, правда горячая вода быстро смягчила неприятное ощущение, но, на смену ознобу начала приходить ноющая боль в груди, челюсти и животе. Весь организм словно двигался изнутри. К горлу то и дело подкатывал ком, дышать с каждой секундой становилось все тяжелее.
Тем временем Лея села на стул рядом с ванной и мягко взяла сына за руку.
Сжимая его пальцы, она вновь начала нашептывать какие-то успокаивающие слова. Боль быстро ушла, а Анкель невольно закрыл глаза и переместился обратно на залитую лунным светом поляну.
Однако теперь к наведенным матерью образам примешались яркие картинки из его прошлого, вся жизнь словно прокручивалась заново в бешеном темпе. Картинки из детства, отрочества и юности пролетели перед глазами, меняясь, словно узор калейдоскопа. Но среди его собственных воспоминаний появлялись и совершенно незнакомые образы, ощущения, которые он никогда не смог бы испытать. Это были обрывки воспоминаний его матери, перешедшие к нему с ее кровью.
Анкель не знал, сколько прошло времени, в мире грез его словно не существовало, но неожиданно звуки леса исчезли, а яркие миражи развеялись. Юноша открыл глаза и увидел свет свечей в стоящем рядом канделябре, и этот свет показался ему нестерпимо ярким, почти обжигающим.
К горлу вновь подкатил ком, в следующую секунду тело Анкеля выгнулось от болевой судороги, а пальцы с силой впились в руку матери, до крови расцарапав нежную кожу.
- Кричи, лучше кричи! Так будет легче! – не в силах сдержать слез, проговорила она, поглаживая бледное запястье сына свободной рукой, - Мое бедное дитя, я больше не могу помочь тебе! Прости!
Позже Анкель понял, что в тот момент находился на грани между вампиром и смертным, а потому гипноз уже перестал действовать. Пару секунд юный граф пытался стерпеть муки, словно разрывающие тело на части, но не смог и из его горла вырвался дикий крик боли и ужаса. На лбу выступила холодная испарина, сердце билось так быстро, что, казалось, вот-вот не выдержит. Никогда прежде, да и потом граф де Ля Морт не испытывал такой невыносимой боли.
Но к счастью на этом страдания кончились. Измученное перерождением тело обмякло, боль постепенно ушла, уступив место невероятной усталости.
- Вот и все, мой котик, - сквозь слезы, утешительно произнесла Лея, целуя ослабевшую руку сына, - Поздравляю тебя с Днем Рождения!
Должно быть, каждый вампир хранит в памяти свое перерождение всю дальнейшую жизнь, но точно так же запоминается и самая первая ночь.
Анкель отлично помнил, как вместе с новыми силами, которые наполнили его тело спустя несколько минут после окончания трансформации, пришло и совершенно незнакомое ощущение мира.
Бесчисленные звуки и запахи ночи вдруг обрушались на него со всех сторон подобно лавине, теперь он мог расслышать даже шелест падающего листа ивы, в самом отдаленном конце парка, почувствовать аромат кувшинок в графском пруду, хотя прежде считал, что эти красивые цветы вовсе не чем не пахнут.
Самые тонкие оттенки цвета, не доступные человеческому глазу, неожиданно проступили сквозь обыденные тусклые краски, и это было прекрасно! Молодой граф вдруг стал частью богатейшего Ночного царства, удивительного и неповторимого, начал понимать, что чувствует каждая тварь, живущая в парке и даже его собственный кот, необычно громко мурчащий во сне.
А еще в ту ночь Анкель впервые узнал, что обрел способность слышать мысли матери, впрочем, как и она могла слышать его собственные. Мастер-вампир всегда чувствует свое Дитя, а если оно является еще и родным ребенком эти узы уже ничем невозможно разрушать.
Когда Анкель вместе с графиней Леей покидали спальню, чтобы спуститься в склеп, уже сын поддерживал под руку, истратившую все силы на его обращение мать. Подходя к двери, новорожденный вампир знал, что прямо за ней стоит взволнованный граф Вильгельм.
Этой ночью глава клана Ля Морт явно не мог найти себе места, вот только боялся он вовсе не за единственного наследника.
Увидев как слаба и бледна его супруга, Вильгельм подхватил ее на руки и осторожно понес вниз, укоризненно шепча что-то ей на ухо. Анкель прислушался к мыслям матери и понял - ее ссора с мужем разрешилась сама собой.
На рассвете, когда молодой граф де Ля Морт впервые ложился спать в собственный новенький гроб с шелковой обивкой, он слышал, как его грозный отец поит возлюбленную жену своей кровью, восстанавливая ее растраченные силы.
Анкель вновь улыбнулся своим воспоминаниям, как много лет минуло с тех пор, но любовь между жестоким графом Вильгельмом и утонченной графиней Леей все еще не потухла. А совсем недавно младший Ля Морт получил письмо из Венгрии с известием, что у него родилась сестра.
Сейчас, сидя в кресле возле спящей Анны, вампир подумал о том, как прекрасно бы было, если бы и их любовь оказалась столь же долговечной несмотря ни на что.
Но юная графиня Ля Морт, выглядела такой невинной, что в сердце Анкеля невольно зародилась тревога.
«А что если, вспомнив свое прошлое, она не захочет разделить со мной Вечность? Хотя нет, все, что держало ее в том мире людей, где она выросла - погибло безвозвратно, да и сама Анна уже изменилась, ее юношеская влюбленность переросла в крепкое, надежное чувство зрелой женщины. Она сама сказала сегодня, что никогда меня не разлюбит! И я твердо уверен в этих ее словах!»
Успокоив себя такими мыслями, Анкель поднялся с кресла - пришло время отправляться в склеп.
Но уйти, не попрощавшись, он просто не мог, и беззвучно приблизился к спящей жене.
«Завтра наступит Великая ночь, мой нежный Ландыш, и я сделаю все, чтоб причинить тебе, как можно меньше боли… Обещаю!» - мысленно произнес вампир, - «Ты станешь бессмертной, я поделюсь с тобой всеми силами и знаниями которыми обладаю, ты обязательно будешь счастлива!»
Анкель наклонился к возлюбленной и нежно поцеловал ее в лоб.
- Мы оба будем счастливы, Анна, - едва слышно прошептал он ей на прощанье, - И никто в этом мире не сможет нас разлучить!
